На завтрак: Дмитрий Костюков — о любви к войне и роли любительских снимков

Организуемый при поддержке The Village проект Idea Breakfast — это утренние встречи за кофе с интересными и вдохновляющими людьми со всего мира. В разделе «События» публикуются анонсы предстоящих завтраков, а после каждой встречи на The Village — цитаты из выступлений и видео.

Гостем последнего Idea Breakfast стал фотожурналист Дмитрий Костюков. На завтраке Дмитрий рассказал о том, как делать снимки, которые продаются и получают награды, почему иногда стоит снимать то, что кажется несущественным, что отличает профессионального фотографа от любителя и как не попасть под пули.

С одной стороны, фотожурналистика сейчас в глубокой депрессии, с другой — в  этой сфере сегодня происходят такие крутые вещи, которые никогда раньше не происходили. Например, у фотографов появляется возможность снимать видео, и снимать не так, как это делали операторы. Это могут быть не сюжеты, а реальные документы, где всё по-настоящему.

Часто спрашивают: «На какой фотоаппарат вы снимаете?» Снимать можно на любой фотоаппарат, особой разницы нет. Сейчас камеры ниже среднего дают такое же качество, какое два года назад было у самых топовых. Но ведь два года назад люди тоже делали хорошие фотографии. Поэтому не стоит сильно заморачиваться на тему техники. Конечно, это важно, но ровно до тех пор, пока это не отвлекает вас от самой фотографии.

Появилось много любителей, они стали снимать много всего интересно. Почему это происходит? У любителей нет той дистанции, которая есть у профессионалов. Допустим, я приду делать материал о водителях троллейбусов, начну их снимать: они меня не знают, я их не знаю — есть определённая дистанция. Когда же вы снимаете свою семью, своих друзей, этой дистанции нет, получается интимность, удаётся передать то, что сторонний наблюдатель не видит.

Мы с коллегами недавно анализировали истории, которые побеждают в конкурсах: выигрывают или глобальные, крупные события, или что-то очень интимное, например, фотограф снимает, как растёт его ребёнок. Нет ранжира важности событий, историй. Есть более визуальные, есть менее визуальные, но всегда можно найти что-то важное.

Многие мои лучшие фотографии сделаны тогда, когда я думал: «Ой, может это вообще не стоит снимать». Это легко объясняется: если точно хотите что-то снять, скорее всего кто-то до вас это уже снял, вы это уже видели и вам это понравилось.

Фотография — самый случайный из всех видов творчества: вы не можете, идя на работу, случайно в кармане джинсов выточить Венеру Милосскую, но фотоаппарат может просто висеть на плече, вы нажмёте локтем на спуск и снимете шедевр. Другое дело, что вы можете его не распознать.

Украина уникальна: с одной стороны, это большая узнаваемая страна, с другой — здесь порой происходят такие вещи, которые бывают не то что в странах третьего мира, а ещё хуже. Этот контраст со стороны очень заметен. И все истории, которые побеждают в конкурсах, — они об этом.

Часто выезжают на самобытности. Но тут очень важная грань между самобытностью и наглостью, непрофессионализмом, когда вы начинаете двигать плохой продукт и говорить: «Это очень круто, вы просто ничего не понимаете».

Попробуйте посмотреть на то, что вас окружает, со стороны, так, будто вы житель Аргентины. И если человеку из Аргентины это интересно, и если вы снимаете так, что ему интересно, значит это круто.

Когда идёте на съёмку, ставьте перед собой чёткие задачи: я снимаю для журнала, я снимаю для газеты, мне надо снять крупный план, общий. Не думайте: «Я весь такой творческий, сейчас приду, у меня будет вдохновение и я сниму такое, что все закачаются». Так не будет. Вдохновение — это хорошо, но когда оно накладывается на всё остальное.

Профессионального фотографа отличает не то, что он снимает, а то, как он снимает. Это начало сближать современную фотожурналистику с фотоискусством, в искусстве автор тоже принципиально важен. Ещё во времена чеченской кампании появилась тенденция: фоторедакторы стали ждать снимков не конкретных событий, а конкретных авторов — Стенли Грина, Юры Козырева.

Профессионалу платят не за то, что он снимает лучше всех на свете, а за то, что у него есть определённый уровень стабильности, знаешь, какого результата от него ждать.

Визуальный язык отличается от вербального. Когда мы говорим о визуальных образах, то хороший — это не тот, кто хороший, а тот, кто в белом. Потому что белое у нас ассоциируется с хорошим, а мужик в чёрном — явно злодей, хотя может он перед этим вынес 10 детей из пожара.

В творчестве есть два варианта: или создать что-то принципиально новое, что раньше никому не приходило в голову, или сделать то, что у всех крутится в голове, но что не было визуализировано.

Фотожурналистика лежит на грани коммерческой фотографии и арта, поэтому нельзя говорить, что рыночные вопросы меня не касаются. Если вы хорошо продаёте фотографии, то это не значит, что вы моральный урод и плохой фотограф. И наоборот.

Instagram — для меня это фан, это те фотографии, за которые я не должен ни перед кем отчитываться.  Здесь я могу отдохнуть.

Есть три вещи, которые любят люди: животные, сиськи и маленькие дети. Если вы хотите популярности — делайте это, если хотите чего-то другого, то... Всё зависит от целей и задач.

Когда снимал войну в Грузии, то я выигрывал с этими фотографиями много конкурсов, но у самого у меня было ужасное настроение. Это состояние нормальное, не бойтесь его.

Одна из причин, по которой стоит идти в фотожурналистику, — это возможность поглазеть на мир. Вы платите за это жизнью, временем, нервами, семьей, но имеете доступ к событиям, на которые вы никогда не попадёте в другой ситуации.

Бывают разные ситуации: бывает, когда родственники сами притаскивают вас за шкирку, затаскивают на кладбище или в морг и говорят: «Снимай!». Если для человека горе — это какая-то перманентная вещь: идёт война, произошло землетрясение, — то он очень спокойно реагирует на фотографов, журналистов, потому что понимает: это его единственная связь с внешним миром.

Журналист в социальном плане работает примерно как врач. Когда врач удаляет вам аппендицит, то ему тоже приходится вас разрезать, делать вам больно.

Очень редко бывает, что ты выбираешь: либо спасать ребёнка, либо фотографировать. Чаще всего побеждают чисто человеческие вещи. Потому что человеком мы становимся раньше, чем фотографом.

В горячих точках есть два варианта: надо или делать вид, что ты местный, свой в доску, или вести себя как инопланетянин — приехать на войну в туфельках, в рубашечке белой, чтобы тебя как юродивого не трогали. На войне основные сложности возникают не с тем, что ты под бомбёжку попадаешь и надо понять, в тебя летит или от тебя летит. Учиться надо, как разговаривать на КПП, как правильно себя вести.

Тянет не сама война, а сопричастность к большому. Если вы вдруг сами становитесь таким же большим, то вам это становится не нужно. Поэтому я и говорю: нет разницы межу съёмкой президента и съёмкой ребёнка, нет больших или маленьких историй, делайте своё, делайте самое лучшее.

Полная видеозапись встречи